Медовый месяц - Страница 64


К оглавлению

64

Он застонал и крепко сжал ее содрогавшееся тело.

— Лили, что с тобой?

Ему никогда еще не приходилось видеть женщину, которая бы так болезненно отвечала на любовные ласки. Не дождавшись ответа, он стал повторять:

— Все в порядке. Все будет в порядке.

Потом Эрик решил, что ему почудилось ее страдание, так как нетерпеливые руки Лили стали теребить «молнию» на его брюках. Освободив его плоть, она захватила в кулаки концы его галстука и притянула его рот к своим губам, отдав свой язык. Она ласкала его, пока Эрик окончательно не потерял рассудок.

Он сунул руку в карман своих брюк, где лежал пакетик из фольги, без которого он никуда не отправлялся, и дрожащими руками поднес к зубам, чтобы открыть. Она отбросила пакетик прочь:

— Нет! Я хочу чувствовать тебя.

Перенеся вес тела, она опустилась на него.

Он зашел слишком далеко, чтобы прислушиваться к тревожным сигналам, зазвеневшим в его голове, и лишь позже Эрик ощутил холодок тяжелого предчувствия. Лили казалась такой сильной, и это влекло к ней, но сейчас он не был в этом уверен.

Она начала щипать его за ухо, а потом настояла, чтобы он сбегал обратно в дом и украл для них с кухни какой-нибудь еды. Вскоре они уже смеялись, уминая омаров и птифуры, и его предчувствие исчезло.

На следующий день они отправились на концерт в «Уинтон Марсалис», а потом он продолжал видеться с ней по нескольку раз в неделю. Ее красота пленяла его, и они никак не могли наговориться. Они спорили об искусстве, разделяя общую страсть к джазу, и могли часами разговаривать о театре. И лишь иногда, когда они забирались в постель, возникали весьма странные затруднения. Хотя Лили требовала, чтобы он доводил ее до оргазма, казалось, она почти ненавидела его, когда он это делал. Эрик знал, что это его вина. Он был плохим любовником. Он так долго просто использовал женщин, что ему даже не приходило в голову, что все может быть по-другому.

Эрик удвоил свои усилия, чтобы добиться ее удовлетворения; он гладил и целовал каждую пядь ее тела, ласкал до тех пор, пока Лили не начинала просить о пощаде, но никак не мог исцелить ее от страданий. Он хотел поговорить с ней об этой загадке, но не знал, с чего начать, и пришел к выводу, что может обсуждать с Лили любые вопросы, кроме самых сокровенных, столь важных для них.


Лето уже шло к концу, но все оставалось по-прежнему, и он понял, что должен положить этому конец.

Пока он раздумывал, как это сделать, однажды вечером, в начале октября, Лили неожиданно появилась у него дома. Он только что вернулся со студии. Эрик налил два бокала вина и протянул ей один. Лили отпила глоток. Он снова обратил внимание на ее ногти, обкусанные почти до кожи.

— Эрик, я беременна.

Он посмотрел на нее, и душу объял холодок страха.

— Это шутка?

— Я бы хотела, чтобы это было шуткой, — с горечью ответила Лили.

Он вспомнил их первую ночь в игрушечном домике два месяца назад, когда он был так неосмотрителен, и у него в голове помутилось. Кретин! Это же надо быть таким кретином!

Она уставилась в свой бокал.

— Я… Завтра я пойду за назначением на аборт.

Как только до него дошел смысл ее слов, в Эрике разлилась ярость.

— Нет!

— Эрик, но…

— Нет, черт возьми! — Бокал хрустнул в его руке. Лили посмотрела на Эрика жалким взглядом, ее большие светлые глаза наполнились слезами.

— Другого выхода нет. Я не хочу ребенка.

— Нет, у тебя есть выход! — Эрик швырнул бокал в угол, и он разбился вдребезги, расплескав содержимое. — У нас есть выход, и не будет никаких абортов!

— Но…

Эрик видел, что пугает ее, и постарался прийти в себя. Отставив в сторону ее бокал, он взял ее за руки.

— Мы поженимся, Лили. Обязательно поженимся.

— Ты… ты мне дорог, Эрик, но я не думаю, что из меня получится достаточно хорошая жена.

Он постарался улыбнуться.

— Ну, тогда мы похожи еще в одном. Я тоже не думаю, что из меня получится достаточно хороший муж.

Лили робко улыбнулась. Он обнял ее, закрыл глаза и начал обещать все на свете — розы и рассветы, белые нарциссы и лунный свет — все, что приходило в голову. Эрик не особо углублялся в размышления; ему было все равно. Она выйдет за него замуж, потому что он ни за что на свете не возьмет на себя ответственность за смерть еще одного невинного существа.

Глава 14

СЪЕМКА В СТУДИИ. ГОСТИНАЯ В ДОМЕ НА РАНЧО. ДЕНЬ.

Дэш и Элеонора стоят посреди комнаты; у обоих на лице воинственное выражение.

ЭЛЕОНОРА: Я тебя не уважаю. Тебе это известно?

ДЭШ: Кажется, я слышал, как ты упоминала об этом.

ЭЛЕОНОРА: Я восхищаюсь образованными и утонченными мужчинами. Настоящими джентльменами.

ДЭШ: Не забудь упомянуть о галстуке.

ЭЛЕОНОРА: Что ты имеешь в виду?

ДЭШ: Когда мы разговаривали об этом в прошлый раз, ты сказала, что не можешь уважать мужчину, который помрет не в костюме с галстуком.

ЭЛЕОНОРА: Вряд ли я так говорила. Я просто сказала, что никогда не смогу уважать мужчину, у которого нет галстука или тем более он не носит его.

ДЭШ: Так у меня же есть галстук!

ЭЛЕОНОРА: Да-да, и на нем нарисована девушка, рекламирующая хула-хуп!

ДЭШ: Это только когда смотришь прямо на галстук. Если смотреть сбоку, то она больше похожа на фламинго.

ЭЛЕОНОРА: Я собираю чемодан.

ДЭШ: Так ты говоришь, что наши отношения обречены?

ЭЛЕОНОРА: Окончательно и бесповоротно.

ДЭШ: И нет никакой надежды?

ЭЛЕОНОРА: Ни малейшей.

ДЭШ: Потому что мы слишком разные?

ЭЛЕОНОРА: Полная противоположность.

ДЭШ (подходя к ней на шаг): А как насчет того, что я готов поцеловать тебя?

ЭЛЕОНОРА: Потому что ты грубый ковбой, не подчиняющийся никаким правилам!

64